– Как мы матери Максима скажем?

– Все, что мы знаем. – Максим пропал! Никаких откровений, никакого падения НЛО или иного объекта!

– Не пытайся убедить меня, что ты не полезешь в это дело! – глухо сказала Юля. – Я ведь знаю – полезешь!

– Полезу! – кивнул Никита. – И ты полезешь, хоть и утверждаешь, что хочешь жить спокойно. Тебя любопытство заест, как ту кошку!

Юля фыркнула, но в глубине души признала его правоту. Мирная жизнь, которую она вела весь прошедший год, давно приелась. Семья, работа, стабильность – три кита, на которых держалась почва под ногами. Море вокруг было спокойным, а небо – безоблачным, но штиль не просто завораживал. Он убаюкивал и расслаблял до такой степени, что она временами почти впадала в анабиоз, когда все процессы в организме настолько замедлены, что стирается грань между жизнью и смертью. Но авантюристы не выходят на пенсию, не меняют характера и даже не пытаются усмирить тягу к приключениям. И тогда три кита начинают беспокойно ворочаться с боку на бок, почва скользить под ногами, а семейный корабль дает ощутимый крен. Поэтому Юля предпочла промолчать, прекрасно понимая, что не сможет устоять перед соблазном раскрутить этот вихрь событий до настоящего смерча. И даже не будет сопротивляться!

Ирина встретила их у подъезда. Она сидела на скамейке в полном одиночестве, скорчившись, как старая тряпичная кукла, жалкая и притихшая. Ей хватило одного взгляда на Никиту, чтобы понять: все плохо! Черты ее лица исказились, глаза предательски заблестели, а мышцы на шее судорожно задергались, словно она беспрестанно сглатывала сухой комок.

Никита подошел к ней, обнял за плечи, виновато улыбнулся и тихо сказал, что Максим пропал.

Юля не слышала, что он говорил дальше. Видно, успокаивал, потому что гладил Ирину по голове, точно маленькую. А она слушала, и губы ее тряслись как в лихорадке.

– Вам нужно обратиться в полицию, – наконец сказал он более громко. – Пусть лучше в армию идет! Четыре дня – не шутка. Я очень вам сочувствую и попробую узнать о Максиме по своим каналам, но без официального заявления я ничего сделать не смогу.

Он постоял еще немного, ожидая, что Ирина начнет что-то уточнять, задавать вопросы, но она промолчала и, закрыв лицо ладонями, шатаясь, направилась к дому.

– До свидания! – сказал Никита ей в спину.

Ирина не ответила. Сгорбившись, как старуха, она с трудом добрела до подъезда, нажала на кнопки кодового замка и вошла в подъезд. Металлическая дверь с пушечным грохотом захлопнулась за ней.

Часть II. Серый кардинал

Глава 1

На пресс-конференцию в региональное управление МЧС Никита прибежал загодя. Взбесившийся термометр издевательски показывал тридцать градусов. Духота на улице стояла неимоверная. Воздух был горячим и густым, как сироп, и с трудом проникал в легкие. Окна в зале были закрыты, кондиционер то ли выключили, то ли он вообще не работал. Журналисты – потные, с красными лицами – вяло приветствовали друг друга, лениво обменивались короткими репликами. Вскоре сотрудник пресс-службы догадался открыть окна, впустив вместе с птичьим гомоном волну свежего воздуха. Стало немного легче дышать, и журналисты оживились, заговорили громче, повеселели.

Юля, как обычно, опоздала и влетела в зал, когда сотрудники управления заняли свои места за длинным столом, заставленным микрофонами местных телекомпаний. Следом за Юлей ввалился собкор столичной газеты Виктор Сахно – поджарый, лет сорока, с успевшим загореть лицом. Он шумно дышал и вытирал шею огромным клетчатым платком. За ним важно, как дирижабль, вплыла знаменитая меломанка и тусовщица Вера Гаврилова. Несуразную фигуру не скрывал стильный брючный костюм, а неопрятно торчавшие волосы – широкополая белая шляпа с огромным красным пионом. Она сняла квадратные очки в тяжелой оправе, протерла их салфеткой и, близоруко прищурившись, обвела зал взглядом. Маленькие глазки превратились в щелочки и потерялись за толстыми щеками околосветской львицы. Она наступила Никите на ногу, сделала вид, что не заметила, и прошествовала в первые ряды, где бесцеремонно согнала телевизионного репортера и уселась на видном месте, заслонив шляпой обзор сидевшим сзади коллегам.

Сахно торопливо поздоровался, достал из сумки фотоаппарат и устроился у стены. Юля, заметив свободный стул рядом с Никитой, протиснулась к нему.

– Чего опаздываешь? – прошипел Никита.

Юля неопределенно пожала плечами, роясь в сумке. Начальник управления генерал Орлов – крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти, почти лысый, с резкими чертами лица, его заместитель Сергей Савенков и пресс-секретарь Евгений Калинин, сблизив головы, тихо о чем-то беседовали. Лица у них были мрачными, а у генерала еще и сердитым. Справа от генерала восседал незнакомый мужчина с длинным худощавым лицом и серыми водянистыми глазами под тяжелыми веками. Он бесстрастно смотрел в зал, и все-таки Никита кожей почувствовал его взгляд – неприятный, колючий. В отличие от эмчеэсников в форменных рубашках с короткими рукавами незнакомец был в строгом костюме и в рубахе с галстуком. Пресс-служба почему-то не поставила перед ним табличку с именем и фамилией и, естественно, с должностью.

– Что за хмырь? – тихо спросила Юля, мотнув головой в его сторону. Никита вытянул шею и даже привстал.

– Впервые вижу. Может, новенький?

– Морда неприятная! – сказала Юля. – Того гляди в застенки потащит!

Орлов откашлялся. Журналисты притихли и синхронно включили диктофоны. Операторы направили на генерала объективы камер.

– Добрый день, дамы и господа, уважаемые журналисты, – начал Орлов негромким, хорошо поставленным голосом. – Мы собрали сегодняшний брифинг в связи с чрезвычайным происшествием. На прошлой неделе в Сергиевском районе, вблизи села Каменный Брод, произошло крушение самолета «Ан-24», выполнявшего спецрейс в лесомассив на предмет обнаружения возгораний. Самолет принадлежал авиаотряду из соседней области. Пять членов экипажа и три сотрудника пожарной охраны погибли. По предварительной версии, причиной крушения стал отказ обоих двигателей.

Орлов кивнул Евгению Калинину, и тот нажал на кнопку пульта дистанционного управления. Большой плазменный телевизор услужливо вспыхнул, показывая фотографии с места катастрофы. Юля и Никита переглянулись.

Пейзаж был насквозь знакомым. Всего несколько дней назад Никита наблюдал его лично, а Юля – на фотографиях. Те же сосны, та же бетонная стена, оплетенная ржавой колючей проволокой, разрушенная сторожевая вышка. Только по всему плацу разбросаны закопченные фрагменты фюзеляжа, рваные куски обшивки, искореженные крылья, разбитые двигатели с изувеченными винтами. На фотографиях вокруг горы обломков суетились пожарные с длинными шлангами, размахивали руками люди в камуфляже. Выглядело все убедительно. Упал самолет, восемь человек погибли. Жутко, печально, но бывает. Не зная предыстории, легко можно поверить.

– Вопросы, пожалуйста, – нахмурившись, сказал Орлов, заранее предполагая, от кого последует первая реплика.

Он не ошибся. Сахно, который безостановочно щелкал «Кэноном», встрепенулся и спросил:

– Самолет пропал на прошлой неделе. Почему о крушении сообщили только сейчас?

– Мы долго не могли найти его, – с заминкой пояснил Орлов, бросив быстрый взгляд на мужчину в штатском. – Обломки, знаете ли, разбросало.

– То есть он взорвался в воздухе? – не унимался Виктор.

– Вероятно. Сейчас проводится, э-э-э, ряд экспертиз. Часть фюзеляжа до сих пор не обнаружена. Самолет удалось найти совершенно случайно.

– А куда он так удачно упал? Что это за строения на фотографиях? – продолжал допытываться Виктор.

Орлов снова бросил взгляд на мужчину в штатском и нехотя пояснил:

– Это бывшая исправительно-трудовая колония.

ИТК-17. Ее закрыли в девяносто пятом году. По всей вероятности, пилоты заметили свободное от леса пространство и пытались приземлиться.